В Верховном Суде Донецкой Народной Республики изучен проект закона Донецкой Народной Республики «О внесении изменений в статьи 19 и 37 Закона Донецкой Народной Республики «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» (далее – законопроект).
В соответствии с пояснительной запиской целью данного законопроекта является «устранение юридических коллизий относительно урегулирования порядка получения разрешения (санкции) на проведение в отношении адвокатов определенных оперативно-разыскных мероприятий и следственных действий».
Проведенный анализ законопроекта показал, что в целом его положения направлены на достижение вышеуказанной цели.
Так, законопроектом предлагается уточнить содержание отдельных предписаний статьи 19 Закона Донецкой Народной Республики от 20.03.2015 № 25-IHC «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» (далее – Закон № 25-IHC), а именно:
1) пункт 2.3 части 2 статьи 19 предлагается изложить в следующей редакции: «не допускается истребование от адвокатов, работников адвокатский образований сведений, связанных с оказанием юридической помощи по конкретным делам»;
2) пункт 2.10 части 2 статьи 19 признать утратившим силу, а пункт 2.11 части 2 изложить в следующей редакции:
«2.11. адвокат не может быть привлечен к какой-либо ответственности (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии). Указанные ограничения не распространяются на гражданско-правовую ответственность адвоката перед доверителем в соответствии с настоящим Законом».
Следует отметить, что указанные изменения соответствует законодательному опыту Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 18 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – ФЗ № 63-ФЗ).
При этом предлагаемая редакция пункта 2.3 части 2 статьи 19 Закона № 25-IHC будет частично дублировать уже имеющиеся положения, предусмотренные пунктом 2.2 части 2 статьи 19 Закона № 25-IHC: «запрещается требовать от адвоката, его помощника, лица, состоящего в трудовых отношениях с адвокатом, а также от лица, в отношении которого прекращено или приостановлено право на занятие адвокатской деятельностью, предоставление сведений, которые являются адвокатской тайной. Указанные лица, не могут быть допрошены по обстоятельствам, которые им стали известны при оказании правовой помощи клиенту, кроме случаев, когда эта информация перестала быть адвокатской тайной согласно требованиям настоящего Закона».
В связи с этим подпункт «а» пункта 1 статьи 1 законопроекта нуждается в доработке.
Кроме того, подпунктом «г» пункта 1 статьи 1 законопроекта предлагается часть 3 статьи 19 Закона № 25-IHC изложить в следующей редакции:
«3. Уголовное преследование адвоката осуществляется в порядке, определенном уголовно-процессуальным законодательством, с соблюдением гарантий, предусмотренных настоящим Законом».
Указанные гарантии предусматриваются статьей 19 Закона № 25-IHC.
При этом российский законодатель при регламентации данных правоотношений придерживается иной законодательной модели.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее – УПК РФ) содержит главу 52 «Особенности производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц», которая распространяется, в том числе и на адвокатов Российской Федерации. В свою очередь ФЗ № 63-ФЗ в указанном аспекте содержит исключительно отсылочную норму (частью 5 статьи 18 предусмотрено, что уголовное преследование адвоката осуществляется с соблюдением гарантий адвокату, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством).
Вместе с тем концепция Закона № 25-IHC основана на положениях украинского законодательства, предусматривающего закрепление гарантий адвокатской деятельности, в том числе в сфере уголовного преследования и осуществления в отношении адвокатов отдельных следственных и иных процессуальных действий, непосредственно в законодательном акте, регламентирующем осуществление адвокатской деятельности. Уголовно-процессуальный кодекс Донецкой Народной Республики (далее – УПК) не содержит особенностей осуществления уголовно производства в отношении адвокатов.
Вследствие этого, несмотря на то, что предлагаемые разработчиком изменения устраняют существующую коллизию относительно регулирования проведения оперативно-разыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката предписаниями Закона № 25-IHC с одной стороны, и положениями УПК и Закона Донецкой Народной Республики от 24.08.2018 № 239-IНС «Об оперативно-разыскной деятельности» - с другой, они не соответствует избранному Донецкой Народной Республики курсу на гармонизацию собственного законодательства с законодательством Российской Федерации.
Также обращаем внимание на то, что в Донецкой Народной Республике принят Закон Донецкой Народной Республики от 14.09.2018 № 244-IНС «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов». Так, согласно статье 3 данного Закона республиканским органом исполнительной власти, реализующим государственную политику в сфере юстиции, проводится антикоррупционная экспертиза проектов законов. По результатам рассмотрения, выявленные в проектах законов антикоррупционные факторы, отражаются в заключении, составляемом при проведении антикоррупционной экспертизы.
Таким образом, исходя из вышеуказанного предписания, считаем целесообразным направление проекта закона в республиканский орган исполнительной власти, реализующий государственную политику в сфере юстиции, для проведения антикоррупционной экспертизы.
На основании вышеизложенного Верховный Суд Донецкой Народной Республики поддерживает представленный законопроект с учётом указанных замечаний и предложений. Кроме того, предлагаем субъектам, обладающим правом законодательной инициативы в соответствии со статьей 72 Конституции Донецкой Народной Республики, провести необходимые меры для подготовки и принятия нового законодательного акта, регламентирующего осуществление адвокатской деятельности, основанного на российской законодательной модели.